или 460 миллионов долларов в пересчете на сегодняшние доллары. К своей империи недвижимости Виктор добавил текстильные фабрики, торговлю древесиной, верфи, Шанхайскую автобусную компанию, автодилеров, складские услуги и пивоварню. Когда рядом с зданием Cathay освободился участок, до Виктора дошли слухи, что националистическое правительство планирует построить на этом месте Банк Китая и поднять его на тридцать три этажа в воздух, затмив Cathay.

Но его обширные владения обеспечили ему контроль над Шанхайским муниципальным советом - органом, в котором доминировали иностранцы и который контролировал выдачу разрешений на строительство вдоль Бунда. Совет отклонил предложение банка по "техническим причинам", гарантируя, что Cathay останется самым высоким и заметным зданием на полосе.

 

В отличие от Кадури, Сассуны никогда не общались с китайцами на личном уровне. Они никогда не рассматривали их как равных и посвящали гораздо больше сил культивированию британской аристократии.

Потомки вспоминают, что они испытывали настоящую любовь к Индии и Багдаду, откуда приехали. Они угощали индийским карри и сладкими ближневосточными десертами и с нежностью говорили о Бомбее. В их письмах на мало упоминаний о серьезных отношениях с китайцами. Китай был бизнесом.

Виктор был другим. Когда-то он думал заняться политикой в Британии и был заинтересован в создании альянсов. В Индии он уже был более космополитичной фигурой, осознающей взаимодействие бизнеса и светских тусовок - то, чем Сассуны овладели в Лондоне, где благодаря их знакомству с королем и аристократией опиумная торговля поддерживалась перед лицом народного неодобрения. В светских дневниках Виктора использовалась тщательная система цветовой маркировки: синим он выделял имена знакомых, красным - тех, с кем встречался впервые.

Планы рассадки гостей на его обедах и ужинах, уделяя особое внимание индийским королевским особам и видным бизнесменам.

Чан Кай-ши и новое националистическое правительство рано поняли, насколько полезным может быть Виктор в экономическом и политическом плане. К концу 1920-х годов Шанхай был экономическим центром Китая, где находилась почти половина крупных банков и заводов. У националистов была амбициозная программа по модернизации страны. Им нужны были налоги, чтобы финансировать армию, которая сражалась с коммунистическими "бандитами" под предводительством Мао в северных горах и в некоторых сельских районах. Поначалу Чан собирал необходимые деньги, вступая в союз с шанхайскими гангстерами, вымогая и похищая китайских бизнесменов, разбогатевших благодаря шанхайскому буму. "Положение китайских торговцев в Шанхае и его окрестностях плачевно", - писала газета The New York Times. "Находясь под властью диктатуры генерала Чан Кайши, торговцы не знают, что принесет следующий день: конфискации, принудительные займы, изгнание или возможную казнь". Сын торговца красками был арестован националистами Чан Кайши как "контрреволюционер", но был освобожден, когда его отец "пожертвовал" 200 000 долларов Чиану. Другой торговец заплатил полмиллиона долларов.

когда исчез его трехлетний наследник. Китай приказал арестовать хлопкового короля Ронга Зонгджинга, когда Ронг отказался покупать государственные облигации.

Такая тактика силового давления не сработала бы ни в отношении Виктора, ни в отношении других иностранцев, таких как Кадори. Завоевать их поддержку было крайне важно не только для инвестиций в бизнес, но и для сохранения поддержки США и Великобритании. Это стало бы сигналом для других иностранных компаний и китайских инвесторов, что националистическое правительство политически надежно. Дорога к китайской модернизации и политическому успеху националистов пролегала вдоль Бунда.

С того момента, как Виктор объявил о своем намерении перевезти состояние в Шанхай, Чан Кайши отправил своих высокопоставленных финансовых чиновников, получивших западное образование и свободно владеющих английским языком, на серию обедов, предлагая выгодные деловые сделки и высокие доходы от инвестиций.

Чан Кайши и его окружение уделяли огромное количество времени общению с американскими чиновниками и представителями власти, включая Генри Люса, влиятельного издателя Time Inc. Они создали в Соединенных Штатах так называемое "Китайское лобби", мобилизованное для того, чтобы заручиться поддержкой американского населения в пользу китайской националистической партии.

Т. В. Сунг, министр финансов Китая, превозносил элиту, получившую образование в Лиге плюща, которая управляет Китаем. "Понимаете ли вы, , что более половины нынешнего кабинета министров нашего правительства - выпускники ваших колледжей?" сказал Т. В. Сунг американской аудитории в своем радиообращении. "Я имею честь быть выпускником Гарварда. В моей ближайшей семье одна из сестер, госпожа Чан Кайши, училась в Уэлсли. Две сестры, миссис Сунь Ятсен и миссис Х. Х. Кун... учились в Уэслианском колледже в Мейконе, штат Джорджия".

Виктор считал себя непревзойденным политическим инсайдером. Он представлял интересы владельцев бомбейских мельниц в законодательном собрании Индии. Он разбирался в валютных потоках и помогал составлять валютные правила Индии. Он считал, что правильно предсказал будущее Индии и проблемы, которые подъем Ганди создаст для Британии и таких капиталистов, как он сам. Он был убежден, что перевезти свое состояние в Китай и вложить деньги в Шанхай было разумным шагом, несмотря на потрясения, регулярно сотрясавшие правительство китайских националистов. "Время здесь летит быстрее, чем где бы то ни было", - писал Виктор из Шанхая своему другу. "Наверное, это потому, что здесь всегда так много дел. У нас ежедневно происходят войны, революции, паники, аларумы и всевозможные экскурсии". Тем не менее Виктор считал, что "на самом деле ничего не происходит".

Националисты тоже верили в Виктора. Через неделю после переезда в Шанхае он был почетным гостем, сидящим во главе стола на ужине с ведущими китайскими и иностранными бизнесменами, а справа от него - министр финансов Сунг. Они предложили Виктору купить государственные облигации с доходностью от 12 до 15 % в год - лучше, чем любые другие инвестиции. Националисты также апеллировали к страху Виктора перед коммунизмом. На один из обедов националисты привели с собой высокопоставленного военного чиновника с хорошими источниками среди "большистов", чтобы проинформировать его о военной ситуации. На другом он познакомился с группой богатых китайских бизнесменов, поддерживающих националистов. "Несомненно, все они верят в националистов в правительстве", - записал он.

И все они казались "достаточно осведомленными" о "больших элементах". Союз Виктора с националистами был выгоден обеим сторонам.

Депрессия охватила весь остальной мир, но Виктор продолжал делать деньги в Шанхае. Он использовал их для скупки активов в странах, охваченных депрессией. Он купил акции американских компаний, облигации в Австралии, контрольный пакет акций небольшого французского банка.

Националисты использовали деньги от облигаций, которые купил Виктор, чтобы финансировать свою армию и модернизацию экономики. Кроме того, они имели престиж и поддержку одного из богатейших людей мира, который консультировал их во время обедов и посещений ипподрома. В июне 1935 года высокопоставленные чиновники националистической партии пришли в Cathay и лично вручили Виктору "Золотую медаль первого класса", высшую награду